Неточные совпадения
Естественные науки в наше время скрепили таинственный закон, открывшийся Жозефу де Мэстру вдохновением его гения и обдумыванием первобытных догматов; он видел, как
мир искупляет свои наследственные падения жертвою; науки показывают нам, как
мир совершенствуется борьбой и насильственным подбором; это утверждение с двух сторон одного и того же декрета, редактированного в
различных выражениях.
На «Нырке» питались однообразно, как питаются вообще на небольших парусниках, которым за десять-двадцать дней плавания негде достать свежей провизии и негде хранить ее. Консервы, солонина, макароны, компот и кофе — больше есть было нечего, но все поглощалось огромными порциями. В знак душевного
мира, а может быть, и
различных надежд, какие чаще бывают мухами, чем пчелами, Проктор налил всем по стакану рома. Солнце давно село. Нам светила керосиновая лампа, поставленная на крыше кухни.
Так сказал Соломону Бог, и по слову его познал царь составление
мира и действие стихий, постиг начало, конец и середину времен, проник в тайну вечного волнообразного и кругового возвращения событий; у астрономов Библоса, Акры, Саргона, Борсиппы и Ниневии научился он следить за изменением расположения звезд и за годовыми кругами. Знал он также естество всех животных и угадывал чувства зверей, понимал происхождение и направление ветров,
различные свойства растений и силу целебных трав.
С рождением ребенка, попытками кормления и
различными неудачами при этом, с болезнями действительными и воображаемыми ребенка и матери, в которых от Ивана Ильича требовалось участие, но в которых он ничего не мог понять, потребность для Ивана Ильича выгородить себе
мир вне семьи стала еще более настоятельна.
1) Своим примером, своими сочинениями, речами, ходатайством пред
различными законодателями, — он добился улучшения участи детей, работающих на английских фабриках по требованиям ненавистной системы производства, истощающей целые поколения и представляющей самое варварское явление в этом
мире, имеющем претензию считать себя цивилизованным. (См. парламентские заседания 1816–1818 годов.)
Издание этой книги сопровождалось появлением множества других произведений Овэна, рассуждавших о
различных предметах — о религии, о браке, о личной собственности, о народном воспитании, о занятиях работников; за этими произведениями, если их хорошо поймут, признано будет великое значение не только для Англии, но и для всего остального
мира.
Образ правления в Горюхине несколько раз изменялся. Оно попеременно находилось под властию старшин, выбранных
миром, приказчиков, назначенных помещиком, и наконец непосредственно под рукою самих помещиков. Выгоды и невыгоды сих
различных образов правления будут развиты мною в течение моего повествования.
Есть две веры: вера доверия тому, что говорят люди, — это вера в человека или в людей, и таких вер много
различных, и вера в свою зависимость от того, кто послал меня в
мир. Это вера в бога, и такая вера одна для всех людей.
Софийность
мира имеет для твари
различную степень и глубину: в высшем своем аспекте это — Церковь, Богоматерь, Небесный Иерусалим, Новое Небо и Новая Земля; во внешнем, периферическом действии в космосе она есть универсальная связь
мира, одновременно идеальная и реальная, живое единство идеальности и реальности, мыслимосТи и бытия, которого ищет новейшая спекулятивная философия (Фихте, Шеллинг, Гегель, неокантианство).
Отношение между Софией и
миром может получить и получало в истории философии
различную метафизическую транскрипцию в соответствии общему стилю и рисунку данной системы.
Вообще виды «откровения», как и предметы его, могут быть различны: и природные, и божественные, и демонические (так наз. у отцов церковных «прелесть»); оно может исходить из разных
миров и иерархий, и само по себе «откровение» с выражающим его мифом, понимаемое в смысле формально-гносеологическом, может иметь
различное содержание: и доброе и злое, и истинное и обманное (ибо ведь и сатана принимает вид ангела света), поэтому сам по себе «откровенный» или мистический характер данного учения говорит только об интуитивном способе его получения, но ничего еще не говорит об его качестве.
Эти запредельные сущности вещей определялись, как числа у пифагорейцев, как имена в
различных мистических учениях, как идеи у Платона, как творческие формы (энтелехии) у Аристотеля, как буквы еврейского алфавита в Каббале [В первой книге Каббалы («Сефер Иецира» — «Книге творения») утверждается, что все мироздание зиждется на 10 цифрах и на 22 буквах еврейского алфавита; это учение развивается также в книге Зогар (см. прим. 79 к Отделу первому).] [Ср. учение о сотворении
мира и об участии в нем отдельных букв, о небесном и земном алфавите в книге Зогар: Sepher ha Sohar, trad, de Jean de Pauly, tome I, 2 а (и далее).
Три ипостаси, по Савеллию, — это три
различные формы внешнего проявления в
мире единого Божества.], необходимо признать, что этим учением он вносит процесс в само Божество и тем самым впадает в противоречие с «собственным утверждением трансцендентности, а потому и абсолютности Бога.
Система религиозного монизма может принимать
различные очертания в зависимости от того, в каком смысле разрешается вопрос о происхождении множественности, — бога и
мира, — в едином Ничто.
Они разлучаются лишь после их схождения в этот
мир, каждая на свою сторону, и идут одушевлять два
различных тела, мужское и женское.
И вот соприкасаются друг с другом два совершенно
различных духовных
мира. Соединяются не две одинаковые силы, а происходит взаимодействие двух сил качественно
различных. Мысль мужская погружается в золотистую, неразличимую тьму женского и в таинственном отражении возвращается оттуда просветленною, углубленною и очищенною. И кто определит — где тут и какова доля работы каждой из сил?
В этом тесном кружке нам не нужно было никакого более просторного
мира, хотя мы отсюда часто обозревали весь
мир и передвигали перед собою его картины при
различных освещениях.
Всё, что знает человек о внешнем
мире, он знает только потому, что знает себя и в себе находит три
различные отношения к
миру: одно отношение своего разумного сознания, другое отношение своего животного и третье отношение вещества, входящего в тело его животного. Он знает в себе эти три
различные отношения и потому всё, что он видит в
мире, располагается перед ним всегда в перспективе трех отдельных друг от друга планов: 1) разумные существа; 2) животныя и растения и 3) неживое вещество.
Если я знаю особые
различные породы животных, то, строго говоря, я знаю их не столько по внешним признакам, сколько по тому, что каждая из них — лев, рыба, паук — представляют общее особенное отношение к
миру.
Я согласен, что определять законы
мира из одних выводов разума без опыта и наблюдения есть путь ложный и ненаучный, т. е. не могущий дать истинного знания; но если изучать заявления
мира опытом и наблюдениями, и вместе с тем руководствоваться в этих опытах и наблюдениях понятиями не основными, общими всем, а условными, и описывать результаты этих опытов словами, которым можно приписывать
различное значение, то не будет ли еще хуже?